Как прокурор соблазнял подследственную в блокадном Ленинграде: неизвестное дело времен войны
В советское время на соблазнителей в погонах можно было найти управу даже во время войны
Случаи, когда бывшие мужья или сожители преследуют своих возлюбленных, обвиняют их в выдуманных преступлениях, сегодня не редкость. Увы, отвергнутый мужчина способен на многое, особенно если он обладает определенным ресурсом и властью. И так было, кажется, всегда.
тестовый баннер под заглавное изображение
Одна из таких историй случилась в СССР в самые тяжелые для страны годы войны. На скамье подсудимых оказался прокурор одного из районов Ленинграда Михаил Зорько. Он обвинялся в том, что в период блокады склонял к сожительству заведующую столовой, а получив отказ, незаконно возбудил против нее уголовное дело. Красавица чудом не угодила за решетку. Помогло ей только то, что она обратилась с жалобой в партийные органы — прокурор испугался и дело из суда забрал!
Обозреватель «МК» изучила материалы необычного «любовного дела», которые хранятся в архиве Санкт-Петербургского городского суда.
Закон в блокадном кольце
СПРАВКА «МК»: Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года и завершилась 27 января 1944-го. Все это время в Ленинграде работала и милиция, и прокуратура, и суды.
В этой истории не обойтись без исторического отступления, потому что все происходило в период блокады Ленинграда.
Несмотря на тяжелейшее положение, в городе вершилось правосудие с соблюдением всех процессуальных норм, и это настоящий феномен, которого не было ни в одной стране мира. Ни авианалеты, ни голод не помешали служителям Фемиды рассматривать дела. Причем с участием не только государственных обвинителей, но и адвокатов. Приведу пример 1943 года. По данным, предоставленным судебным архивом Санкт-Петербургского городского суда, только за январь 1943 года в народные суды города поступило 4928 дел, из них 3199 уголовных. Так вот, абсолютное большинство из них (3841, или 84%) были рассмотрены судами в срок до 5 дней. При этом быстро не значит некачественно.
Но, разумеется, следственных и судебных ошибок не всегда удавалось избежать. Иногда эти «ошибки» были результатом халатности или даже фальсификации со стороны блюстителей закона. Неслучайно сразу после окончания войны Прокуратура РСФСР инициировала масштабную проверку своих подразделений. В Ленинграде особенно внимательно изучали, не было ли в период блокады волокиты и иных злоупотреблений со стороны следователей прокуратуры. Оказалось, было всякое. В том числе отдельных нерадивых прокуроров обвинили в том, что они пользовались привилегиями по отовариванию продуктовых карточек, что не возбуждали уголовные дела в обмен на небольшие «дары» или, наоборот, «возводили напраслину» на кого-то, не разобравшись в истории до конца. Государство было намерено показать, что никто из провинившихся прокуроров не уйдет от ответственности.
Именно так появилось уголовное дело №6091 от 1946 года, которое до сих пор хранится в архиве Санкт-Петербургского городского суда.
Главный фигурант — прокурор Ленинского района города Михаил Зорько.
Про мужчину в материалах дела сказано немного: 40 лет, из рабочей семьи, с высшим образованием (причем не юридическим, а инженерным, но в те годы брали на работу в прокуратуру даже без профильного образования), женат, имеет двоих детей. Судя по всему, прокурор он был неплохой. По крайней мере имел поощрения, был награжден.
Но проверка вышестоящей инстанции нашла нарушения в его деятельности. И самое главное из них — фальсификация уголовного дела на девушку, в которую наш прокурор влюбился. Материалы проверяющие передали в следствие для возбуждения уголовного дела на прокурора и его помощницу, она сыграла в этой истории особую роль.
«Понуждал к сожительству»
Итак, фабула. Весной 1942 года Зорько вызвал к себе в кабинет в прокуратуру молодую девушку Анну Воеводу, которая работала заведующей столовой №11. Повод был вроде бы незначительный — местный управдом пожаловался, что в столовой испорчена канализация. Вот Зорько и должен был взять у Анны объяснение: как так вышло, что канализация забита, и кто в действительности виноват.
Анна пришла. Молодая, стройная, красивая. Бойкая и яркая.
Сейчас мы можем только вообразить, что это была за встреча и сколько она длилась. Что известно точно — девушка очень понравилась Зорько. Он дал ей номер своего служебного телефона, предложил встретиться в неформальной обстановке. Говорил, мол, ему надо сообщить ей еще какие-то важные сведения наедине. Девушка испугалась: вдруг и правда у него есть что-то против нее? В конце концов все ленинградцы хорошо помнили про доносы в годы репрессий.
Анна согласилась на встречу и пришла в урочный час в назначенное место. Но вместо понимания, в чем она могла бы быть виновата, получила непристойное предложение. Девушка от него отказалась.
Сложно сказать, сколько раз Зорько после этого вызывал ее в прокуратуру, что обещал или чем угрожал. Сама она потом рассказывала, что он ее преследовал — звонил на работу, приходил домой. И всякий раз предлагал интимную близость. Девушка стояла на своем: нет и все тут! Все это длилось несколько месяцев.
В конце лета 1942 года против Анны было возбуждено уголовное преследование. Ее обвинили в том, что она якобы допустила хищение из столовой продуктов на 504 рубля. И все это было, как вы уже догадались, делом рук отвергнутого прокурора.
Из материалов дела:
«Используя свое служебное положение, Зорько понуждал Анну Воеводу к сожительству. Для этой цели он воспользовался наличием в прокуратуре района материала о недостаче продуктов у повара столовой, где Анна работала заведующей. Добиваясь от нее согласия на сожительство, он привлек ее к ответственности по статье 111 УК РСФСР, несмотря на ее объяснения, что недостача относится к периоду, когда она еще не работала в столовой. Это обстоятельство она неоднократно просила проверить. По окончании расследования Зорько утвердил заведомо неправильное обвинительное заключение и направил его в суд».
6 ноября 1942 года дело Анны Ивановны было рассмотрено в подготовительном заседании, назначено к слушанию на 12 ноября.
Вот тут-то девушка испугалась не на шутку. Статья 111 («Бездействие власти, халатное отношение к своим должностным обязанностям») УК РСФСР от 1926 года не тяжкая, наказывается лишением свободы на срок до 3 лет. Но в годы блокады это было равносильно смерти. Подруги Ани, которые наблюдали за разворачивающейся любовной драмой, посоветовали ей не молчать, идти в правоохранительные органы. Заявили, что готовы быть свидетелями. Но ведь прокурор — это тот, кому жалуются на действия правоохранителей. А кому пожаловаться на самого прокурора? Воевода решила идти в Ленинградский горком партии. И надо сказать, что это было мудрое решение. Как только партийные чиновники узнали о ситуации, Зорько был вызван для объяснений к секретарю ВКПб. А еще проверяющие запросили материалы из суда. Но оказалось, их уже нет!
Из материалов дела:
«Зорько, опасаясь ответственности, изъял дело из народного суда под личную расписку и без предварительной отмены определения подготовительного заседания. Без определения народного суда на доследование он провел дополнительное расследование по делу, прекратив его по тем мотивам, что недостача продуктов относится к периоду, когда она в столовой не работала».
Нет дела — нет проблемы. Анна не требовала «крови». И партия посчитала конфликт исчерпанным. Через год Зорько был награжден медалью за оборону Ленинграда. Но его с одной стороны любвеобильная, а с другой подловатая натура должна была себя проявить. И проявила!
Как аферист обманул прокурора
В обвинении, предъявленном прокурору, всего три эпизода.
Второй приходится уже на послевоенные годы. Как-то в мае 1945 года к Зорько на прием пришел мужчина, представившийся заместителем начальника Спецторга. В действительности это был аферист. Так вот, «замначальника Спецторга» обратился к Зорько с просьбой разобраться с жилищным делом некой гражданки Петровой. Когда-то она занимала комнату в коммунальной квартире, но потом съехала. А снова женщину туда не заселяют. Зорько принял от визитера заявление Петровой и попросил о небольшой услуге.
Из материалов обвинения:
«Зорько обратился с просьбой отоварить его продовольственные карточки продуктами лучшего качества и ассортимента. Тот просьбу удовлетворил через знакомого директора магазина. Продукты Зорько доставили на дом, получив с него их стоимость — 130 рублей. Зорько в свою очередь сделал предписание начальнику жилотдела о вселении Петровой, которое было выполнено».
Третий эпизод в деле Зорько связан с его подчиненной, следователем прокуратуры Зоей Антоновой, с которой он был в близких отношениях. Антонову обвинили в незаконном закрытии двух уголовных дел: против гражданок Репиной и Браславской. Первая обвинялась в злоупотреблениях, вторая — в проведении незаконных абортов. Благодаря Антоновой их дела были прекращены и до суда не дошли. Проверка посчитала, что это было безосновательно, а во втором случае еще и за взятку. Задержанная следователь Антонова уверяла: Зорько был в курсе всего и это его вина. Сам Зорько все отрицал. Когда дело по этим двум эпизодам дошло до суда, Антонова дала задний ход, заявив, что оговорила начальника-любовника.
И снова попытаемся представить, как мужчина в самом расцвете сил завел роман со следовательницей. В период этих романтических отношений он вполне мог подписывать составленные ею документы почти не глядя. Но зачем бы ей было подставлять его? Незачем. А вот оклеветать она могла. Например, из ревности.
И вот суд.
Зорько вменили статью 109 УК «Злоупотребление властью или служебным положением, то есть такие действия должностного лица, которые оно могло совершить единственно благодаря своему служебному положению». Эта статья в то время каралась лишением свободы со строгой изоляцией на срок не меньше шести месяцев.
Один из эпизодов обвинения Зорько на процессе отпал. Он касался незаконного закрытия Антоновой дел против двух женщин. Причастность к этому Зорько не подтвердилась. К тому же оказалось, что дело против Репиной Антонова закрыла вполне законно (после скандала его возобновили уже в другой прокуратуре и довели до суда, но Репину полностью оправдали).
Антоновой вменили взятку — якобы за закрытие дела против Браславской взяла у той бархатный жакет, крепдешиновое платье и платок. На суде выяснилось, что две девушки, хотя и были, так сказать, по разные стороны баррикад, успели подружиться. Они ходили друг к другу в гости, одна дала другой платье, та ей сарафан, одна — жакет, а та ей туфли (во время обыска у Браславской нашли их). Обвинение во взятке убрали, но оставили «злоупотребления».
Летом 1946 года Ленинградский городской суд признал обоих прокуроров-любовников виновными и приговорил к 5 годам лишения свободы. Этот срок Фемида им сократила в два раза по случаю амнистии.
— Я таких случаев, когда бы прокурор домогался и, получив отказ, возбудил дело, не знаю, — признался мне бывший высокопоставленный сотрудник прокуратуры. — Но знаю, когда, наоборот, влюбленный следователь прокуратуры не дал отправить в тюрьму объект своего обожания. Один мой коллега влюбился в подследственную и сделал все возможное, чтобы ее дело до суда не дошло. По сути, тем самым спас ей жизнь, потому что она тяжело болела и долго в колонии бы не протянула. По слухам, он ушел на пенсию, они вместе живут, счастливы.
И все же случаи, когда сотрудник правоохранительных органов под угрозой уголовного преследования добивается близости, есть. Иногда они даже доходят до суда.
— Знаю один такой, — вспомнил другой экс-прокурор. — А вообще чаще всего заканчиваются такие истории одинаково плохо для обоих — преследователя и его жертвы. Мужчину выгоняют из органов, а уголовное дело против девушки все равно не закрывают. Так было в том случае, о котором я вспомнил. Ее посадили. Нам тогда казалось, что это было местью от его коллег.
Влюбленные способны на разного рода подвиги. Но отверженные, случается, совершают поступки весьма сомнительные с точки зрения морали и права. Сегодня женщине, которой начал домогаться сотрудник правоохранительных органов, и бежать особенно некуда. Жаловаться начальнику соблазнителя она, скорее всего, побоится (система своих, как известно, не сдает). В СССР такие щепетильные моменты могли решать партийные органы. Но сегодня вызвать «на ковер» полицейского или прокурора депутаты не могут и все депутатские запросы чаще всего спускаются в тот же следственный орган, на который человек жалуется.
Источник: www.mk.ru
